Source

Natasia Nair Her Magic

Bothersome beast, comforting friend

Геннадий Шпаликов «Сентябрь».

О чём во тьме кричит сова?

Какие у неё слова?

Спроси об этом у совы

На «ты» или на «вы».

На «вы» спросить — переспросить

На «ты» — невежливо спросить.

Поскольку женщина сова

И у неё свои права.

Иду дорогой через лес,

Держу ружьё наперевес.

Охотник я. Но где же дичь?

Где куропатка или сыч?

Хотя — съедобны ли сычи,

Про то не знают москвичи.

Но я — неважный гастроном,

Давай зальём сыча вином!

Мы славно выпьем под сыча

Зубровки и спотыкача!

Прекрасен ты, осенний лес, —

Какая к чёрту мне охота!

Пересеку наперерез

Твои осенние болота.

Товарищ дал мне сапоги —

Размеры наши совпадают,

Подарок с дружеской ноги

Сейчас в болоте пропадает!

Но притяжение болот

Мы всё–таки преодолеем,

Тому надежда и оплот,

Что силу воли мы имеем.

Мы — это я и сапоги,

Подарок с дружеской ноги.

Они ходили с малых лет

Через болота и овраги,

А покупали их в сельмаге,

Для них асфальт — уже паркет.

Люблю я эти сапоги,

Заклеенные аккуратно,

Подарок с дружеской ноги —

Я не верну его обратно.

Уже светлеет. Переход

От тени к свету непонятен,

Число полутонов растёт,

А воздух влажен и приятен.

Рога трубят? Рога трубят…».

Художник Фёдоров Алексей Иванович (1951 г.р.).

Spirit (1885)

— by George Roux

-After the Dance-

Vicente March (Spanish, 1859-1927)

Nel giardino

Coastal Landscape in the Moonlight

— by Wartan Mohakian

Dongni Hou Mieux vaut mille refus qu'une promesse non tenue

Что мы видим в России? Несчастный, лишенный индивидуальностей народ, одурманивающий себя водкой до самозабвения; народ, выросший в обстановке привычного унижения, шприцрутенов, кнутов, ударов в зад и по физиономии; народ с азиатской склонностью к резиньяции, без упорства, без творческой силы и самосознания; народ, нормально чувствующий себя только в условиях жестоких приказов и беспрекословного выполнения этих приказов; да, такой народ, конечно, сможет все. Из страха перед поднятым кнутом он способен на героизм, даже на проявление гениальности. Это удивительная, лишенная даже намека на личное начало масса — благодарный материал для повелителей, социальных экспериментаторов, варягов, немецких дрессировщиков (экзерцирмайстеров). И вот эта-то масса должна стать основой для высшей стадии развитии общества, в условиях которой интенсивнейшее чувство свободы каждого станет настолько зрелым, что разрешится во всеобщей социальной гармонии? Этот народ первым сможет выйти за пределы индивидуального права, конкуренции, государства к идеальной политической организации, для которой потребны тончайшие плоды образованности и человечности? С тем же основанием можно ожидать, что кристалл станет человеком сразу же, минуя растительное и животное царство.

Историк и литературовед Виктор Ген (1813-1890 гг.), который волею судеб прожил много лет в России.

__

Один вопрос :

Что изменилось?